Севостьянова О. Сказки Морского волка. Хождение за три моря

— Сбавить ход! — и «Белая Овца» присмирела, пошла тише, так что волны уже не набрасывались на неё столь ожесточённо. — Держим курс на Канин Нос! — сказал капитан. — Там станем на якорь и переждём шторм. Наконец Никитка обрёл какое-никакое равновесие. Стараясь дер- жаться за всё, что попадалось под руку, он направился в свою каюту. Там царил разгром. Графин с водой, который накануне он вынул из спе- циального гнезда на переборке и забыл вернуть на место, превратил- ся в осколки, целой осталась только пробка, которая каталась по полу. Книги и журналы валялись где попало. Шкаф, который он не закрыл на специальный запор, раскрылся, с полок вывалились вещи. Но главное, он не задраил как следует один из иллюминаторов — и в каюту залива- лась холодная вода. Мальчишка бросился к нему, изо всех сил навалил- ся и стал закручивать специальный винт. Он вспомнил, как расспрашивал дедушку о том, что такое шторм. — Что-что — стихия! — коротко сказал тогда дед. Однако под напором Никиткиных вопросов он неохотно начал рассказывать, как разворачивает иногда пароход бортом к волне, а это верная гибель, если вдруг остановится двигатель. Но самое страшное, когда судно теряет осто́йчивость 3 из-за обледенения. Тросы тогда ста- новятся толстенные, как трубы. Пароход с трудом поддаётся управле- нию и от качки может даже перевернуться. А качка бывает такой силь- ной, что срывает со своих мест мебель, зеркала, отрывает груз, а волной разбивает даже иллюминаторы. — Знаешь, что делают моряки, чтобы их во время шторма не вы- бросило из койки? — улыбнувшись, спросил он внука. — Что? — Сбоку под матрас подкладывают стопки книг. Чтобы бортик по- лучился. Представляешь? Никитка засмеялся тогда, почти почувствовав, как это неудобно, когда в бок тебе упирается книжка. А дед между тем, воодушевлённый собственным рассказом и Никиткиным вниманием, продолжал: — А знаешь, бывает такая противная качка, что все с ног валятся — и прямо на ходу засыпают. Стоит матрос у руля — и отключается. А не- которые так укачиваются, что ложатся, а от этого ещё хуже. Чтобы не укачиваться, надо работать, ложиться никак нельзя. А если кто совсем 3 Осто́йчивость — способность судна плавать в прямом положении и выпрямлять- ся после наклонения.

укачался, боцман просит принести его на верхний мостик, заставляет распускать канаты на пеньку и плести из этой пеньки (моряки называ- ют её «кабалка») маты — это коврики такие, которые моряки кладут у дверей на палубе. Вот так плетёт-плетёт — и постепенно к качке привы- кает, прикачивается. Тогда Никитка слушал рассказы деда с интересом, но сейчас слов- но позабыл о том, что в качку лучше не ложиться. На дрожащих от на- пряжения ногах он добрался до кровати, повалился на неё и закрыл глаза. Стало ещё хуже. Казалось, он лежит в громадной великанской люльке, которую раскачивают то взад-вперёд, то из стороны в сторону. Сначала кишки подкатывают к горлу, потом падают вниз, потом пере- катываются слева направо. И так до бесконечности. Обессиленный та- ким издевательством над организмом, мальчик с трудом выбрался из койки. — Нет, уж лучше ходить, — пробормотал он. — А то сиди потом, плети коврики… Пойду посмотрю, как там Ларка. Лисичка жила на нижней палубе. Никитка вошёл в её маленькую каюту. Там было ещё страшнее. Круглый иллюминатор то взлетал под самое небо, упираясь в чёрные тучи, то стремительно проваливался, так что совсем близко вскипала зелёная вода. В этот момент казалось, что пароход погружается в пучину. По каюте летали тарелки, сушки, кон- феты, яблоки. Девочка металась, пытаясь хоть что-то поймать. Когда все тарелки разбились, она обессиленно рухнула на диванчик. Никитка поднял ободок от тарелки, приставил его к лицу, как рамку, и рас- хохотался. Ларка обиженно подняла глаза, но, увидев «портрет» друга, не смогла удержаться от смеха. Подняв второй ободок, она тоже «примерила» его — и дети долго хохотали, глядя друг на друга. Наконец успокоились. — Как ты попала на «Белую Овцу»? — спросил Никитка. — Не знаю… — пожала плечами девочка. — Вечером, дома, как всег- да, легла спать, а утром проснулась уже здесь. — Мда-а-а… — только и смог проговорить Никитка. — У меня — то же самое. А ты знаешь, что это за операция такая, в которой мы должны участвовать? — Нет, Морской волк мне ничего о ней не рассказывал. — Что же будем делать дальше? — Не знаю… Ты же мальчишка, вот и думай! Кстати, Волк недавно спрашивал меня про Вику и Тёмиса. — А ты что?

58

59