Севостьянова О. Сказки Морского волка. Хождение за три моря

— Так и у меня такие же грехи, — удивился Никитка. — Я тоже маму иногда не слушаюсь. И обижаюсь на неё. И друзей, случается, обижаю. И переживаю, что двойку получу. — Ну вот видишь. А прощения-то просить не любишь! А ещё ино- гда без спросу от дома уходишь. А ещё от компьютера тебя, бывает, не оторвать. А ещё… Помнишь, рассказывал мне, как Сёме позавидовал, что у него машинка с радиоуправлением есть, а у тебя нет. — А разве это грех? — Зависть-то? Ещё какой, один из самых страшных и мучитель- ных. Душа у человека от зависти чернеет, становится злой. И постепен- но сам человек от злости чернеет, заболевает и может даже умереть. Никитка внимательно смотрел на бабушку, но уже почти не слы- шал её слов, стараясь вспомнить, кому и в чём он завидовал. А бабушка всё говорила и говорила: — Большинство людей даже не подозревают, какой это страшный грех. Кажется, нет ничего особенного, если позавидовал кому-то. По- думаешь, ты ведь ничего плохого человеку не сделал. Чтобы оправдать себя, придумали даже белую зависть. Завидую, мол, тебе белой зави- стью. На самом деле никакой белой зависти не бывает — только чёрная. Любая, даже самая незначительная, на взгляд человека, зависть неза- метно запускает в нём некий пусковой механизм, ну будто человек хоть ещё и не выстрелил, но оружие с предохранителя уже снял. Много зла от зависти бывает — ссоры и раздоры, предательство и убийства, — раз- глагольствовала бабушка, даже не заметив, что Никитка давно уже не слушает её, а думает о своём. А он весь тот вечер ходил задумчивый. Вспоминал грехи. А утром, когда пришли в церковь, побежал к батюшке рассказывать. После ис- поведи сел рядом с бабушкой на скамейку. — Ты бы постоял, — одёрнула его бабушка. — Посмотри, сидят только старые и больные. — А это грех? — спросил мальчик. — Конечно. Никитка подскочил как ужаленный и снова помчался к батюшке. Так бегал он в это утро несколько раз, вспомнив ещё какой-нибудь свой плохой поступок. Очень хотелось ему хоть немного побыть чистень- ким, без грехов. Оказалось, это очень приятно. Внутри будто что-то ос- вобождается — и на душе становится легко и радостно. «И почему это люди об этом не знают?» — недоумевал мальчик. И даже в церковь не

все ходят. Даже из его друзей — только Артёмка. Он не понимал, поче- му так происходит. Только удивлялся. В храме ему было спокойно.

Г л а в а 9 Д о р о г а з а п о

к р

л я р н ы й

у г

—У ра! — закричал Никитка, когда дедушка сообщил, что ему пора ехать на работу. Радовался он, конечно, не дедову отъезду, а тому, что дорога его лежит через Мурманск, а значит, он заодно отвезёт его к папе. — Собирайся, пионер! Много вещей не набирай, сам понесёшь. Много не много, а куча набралась порядочная. Здесь уже лето, а там, за полярным кругом, говорят, ещё холодно. Никитка никак не мог понять, как это где-то может быть холодно, если за окном вовсю жарит солнце. Ему казалось, что жарко везде. «Ну наконец-то посмотрю на этот загадочный полярный круг», — подумал мальчик. Сколько раз ездил, а внимания не обращал. Малень- кий был. А может, ночью дело было. Какой он, интересно, этот круг? Понятно, на глобусе или на карте — он выглядит как обыкновенная пунктирная линия. А на самом деле? Может, как блюдце? Стои́т такое блюдечко на Северном полюсе. Едешь-едешь, а потом раз — и перед тобой будто его край. А если он высоко? Как же поезд его переедет? Однако размышлять на эту тему было некогда. Хотя бабушка и по- обещала аккуратно уложить собранные им вещи, нужно было ещё неза- метно запихнуть в рюкзак кучу разных необходимых мелочей. Ну как можно ехать без компаса и старого дедушкиного бинокля? Ну компас ещё ладно. А бинокль ему брать строго-настрого запрещено. А ещё надо спрятать костюм белого медведя из искусственного меха. О нём вообще никто не знает. Никитка незаметно взял его в театре, чтобы показать папе, а потом собирался так же незаметно вернуть на место. Конечно, мальчишка понимал, что совершает что-то неправильное, но успокаи- вал себя тем, что до нового учебного года костюм никому не понадо- бится.

32

33