О. Бундур ШАГ-ВПЕРЁД

66

ничем не отличалась от кают, в которых я жил много позже на атомных ледоколах. Может, несколько просторнее там было. Как получилось, что для нас на судне оказалось три свободных места? Ещё в 1967 году на Щёкинском комбинате внедрили метод, если говорить упрощённо: работу четверых человек выполняли три, экономили зарплаты. Троим доплачивали за дополнительную нагрузку, но эта доплата была меньше, чем ставка отдельного работника. Этот «щёкинский метод» дошёл и до моряков: на «Балтийском» теперь вместо 19 человек экипажа было шестнадцать. Более того, этот метод в десятые годы двадцать первого века дошёл и до медицины под девизом «Оптимизации здравоохранения», и в результате прекрасно организованное в советское время в стране здравоохранение рассыпалось, сосредоточилось в высокотехнологических, комфортных богатых центрах в столице, в крупных городах, а «мелокопоместная» районная медицина загибается, заполняется врачами из когда - то союзных республик, а они часто не знают ни языка, ни медицины. И были случаи – с купленными дипломами. Я знаю о чём говорю – работал в такой районной медицине много лет и видел, как она менялась… Но всё - таки, спасибо «щёкинскому методу»: на «Балтийском 107» оказалось три свободный места. Рассказывать о таком путешествии можно много, впечатлений масса и от Ладоги и Онеги, и от рек Свирь и Шексна, и от Волго - Балтийского канала, и, само собой, от Волги – впечатления и впечатления. Одно только то, что мне позволили стоять за штурвалом теплохода целых два часа – это было счастье! А на Волге стоять за штурвалом намного труднее, чем в Каспийском море – я и там «рулил». В море повернул чуть левее, чуть правее – не беда, всегда успеешь выправить курс. А на Волге и на любой другой реке очень напряженно: смотришь на – бакен или буй, или знак на берегу. Вот держишь нос теплохода на знак до тех пор, пока другой не появляется на берегу, поворачиваешь нос корабля на него. В море, положим, курс сто пятьдесят градусов. А на реке курс – на створ! Сразу за Астраханью мы бросили якорь и тут же к судну стали подходить лодки с рыбаками и рыбами. У меня глаза загорелись! Представляете полутора - двухкилограммовые судаки по пятьдесят копеек за штуку! За штуку, не за килограмм. В Ленинграде я уезжал на рыбалку километров за сто пятьдесят - двести, рыбы привозил – по - разному. И денег у меня уходило на это не менее пяти восьми рублей. А тут пятьдесят копеек судак – сказка! Даже плакать хотелось от огорчения из - за того, что не купить – куда их девать. Но для камбуза старпом затоварил пару ящиков. А капитан двадцатикилограммового осетра купил за сорок рублей (или сорокакилограммового за двадцать? Точно не помню.) Но даже первый вариант – недорого по тем временам.