Грановская Г. Очки Гудвина

ОЧКИ ГУДВИНА

сие. Равновесие, вот что главное. — В этот автобус нельзя сесть на остановке.

— Но я-то сел? Ну, не сел еще пока, — Бутейкин оглянулся. — Мест вот нет. А сесть мне очень хочется, если говорить честно. — Ваши часы идут, — шепотом произнесла девушка, не отры- вая взгляда от циферблата его часов. — Вам надо выйти, уйти отсюда. И поскорее, пока двигаются стрелки ваших часов. Сде- лайте это немедленно. — Что за чушь! Почему я должен выйти, да еще на полном ходу? Автобус-то не останавливается! И вообще, куда мы катим? — он поднял голову. — Почему не объявляют остановок, черт возьми! Какая следующая? — Остановка по требованию. Не понимаю, как вы попали сюда, ваши часы идут! Вам надо немедленно выйти. Пока идут ваши часы — вы живы. А этот автобус… он развозит… если хотите, тени. Бутейкин почувствовал, что трезвеет резко, внезапно. — Какие тени? — грубо спросил он. — Это вы, что ли, тень? — Все, кто сидит в этом автобусе — едут сниться. Они будут сниться в эту ночь тем, кто их когда-то знал. Некоторые ездят в этом автобусе раз в году, другие чаще. Я езжу каждую ночь, почти каждую ночь. — И кому же снитесь вы? — Бутейкин старался говорить насмешливо, но голос у него отчего-то дрогнул, и «вы» он произ- нес почти шепотом. Но девушка расслышала. — Мужу, — ответила она. — Он убил меня в первую ночь после свадьбы. Перепил, приревновал, знаете, как это бывает. Выбросил с девятого этажа. Я даже не успела раздеться, снять это платье. Он очень любил меня, и я снюсь ему почти каждую ночь. — Значит, я тоже… снюсь? — Я не знаю. Ваши часы идут… нет, смотрите, они останав- ливаются! Секундная стрелка уже замедляет ход. Поторопитесь, если можете! Теряя равновесие, Бутейкин ринулся к двери. — Откройте! Открой, ты, сукин сын! — заорал он, не узнавая

59