Грановская Г. Очки Гудвина

ГАЛИНА ГРАНОВСКАЯ

часто не помнила, что там сотворила накануне.

2 У Птахина был угловой номер с двумя окнами. Одно выхо- дило на площадь и кинотеатр, другое смотрело на маленький базарчик, за которым начинался то ли парк, то ли сад. У этого, открытого, окна стояла Варвара и, глядя вниз с третьего этажа, изучала ассортимент прилавков. — Помидорами торгуют. Редиска, огурчики, — вздохнув, она развернулась к Птахину. — Так мы идем в буфет? — Разве что бутербродов купить. А чай у нас вкуснеё того, что там подают, — Птахин наклонился, открыл тумбочку, на которой стояла наполненная водой литровая банка с опущенным в неё кипятильником, и достал коробку со слоном. — Вот. Китайский. И вафли ещё есть. Кстати, как правильно сказать, пачка вафлей или вафель? — Какая разница? Я на них уже смотреть не могу! Хочется нормальной пищи. Котлету, пюре, салат помидорный… — В это время помидоры только тепличные, а значит, нитрат- ные. — Но это лучше, чем вафли! — Не хочешь, не ешь, — пожал плечами Птахин. — Мне боль- ше останется. Варвара отошла от окна и, шлепнувшись на стул, с тоской уставилась в потолок в паутинных трещинках и разлапой люст- рой по центру. — Начало июня, а такая жара! И душ не работает. А ночью Катерина храпит. Тебе повезло, один живёшь. Слушай, может быть, все-таки в буфет сходим? Ответить Птахин не успел. Из коридора донёсся топот, дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалился Вовка Хрякин, чьи круглые плечи и выпирающий живот обтягивала жёлтая майка с многочисленными надписями на иностранных языках. — Сидите? — закричал он с порога. — А в буфете холодное

16