Грановская Г. Очки Гудвина

ОЧКИ ГУДВИНА

го по дому, сказал Некатаев. — Хочешь, прочитаю, что написал? — Потом, — отмахнулась Арина и повернула на кухню. — Ужасно хочу есть. Ну вот! — в голосе ее зазвучал упрек. — Ты, конечно, ничего не приготовил! Мог бы и оторваться от своего рассказа на минуту, сварить хотя бы картошки! И хлеба нет! Давай, быстро, прогуляйся в магазин, да заодно и мусор вынеси. Некатаев обиделся. Ему предложили написать рассказ для популярного гонорарного журнала, а дома — никакого понима- ния, никакого сочувствия. Как будто это легко, сидеть часами перед компьютером, выдавливая из себя предложение за пред- ложением, лопатить все это так и эдак, пока из сырой массы фан- тазий и слов не выстроится нечто вразумительное! — Не получилось, говорю же, как только сел, сразу пошло, сама знаешь, нужно ловить момент… — Но я тоже не домработница! — Голод сделал из Арины тиг- рицу. — Я целый день на работе, а ты дома! В конце концов, могу я иногда рассчитывать на то, что муж, который целый день дома, приготовит хотя бы яичницу! Нет, писатель должен быть холостым! Или жить вдали от жены, как Чехов. Или иметь такую жену, как Достоевский. Вот у Льва Толстого была жена! Все успевала делать сама и еще ему помогала. Может быть, именно поэтому Толстой и стал Толстым. Быть женой писателя — огромный талант. Скорее всего, у Арины этого таланта нет. У нее, конечно, много других талантов — орга- низаторский, ораторский… Ее очень ценят на работе, в универ- ситете, где она преподает — о, ирония судьбы! — хоть и зарубеж- ную, но — литературу. Конечно, очень устает. Естественно, к ее приходу с работы он должен приготовить какой-нибудь ужин. И обычно это ему удавалось, но сегодня он действительно зара- ботался! Рассказ пошел! Уже вырисовывалась основная линия. И в этот самый — пусть не кульминационный, но важный — момент его посылают выносить мусор! Нет, никогда не стать ему значительным писателем с такой женой.

165